«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть агитационные концерты столичных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает являть чудеса

Поволжье . Уже девятые полсутки над Самарской областью летают самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на очаги возгорания, дежурят спасатели вагона и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском участках и этнический сад «Бузулукский бор», пожар дступил к крохотному городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная духота и тяжелейшая засуха: вспыхивает трава, потом ветер выносит огонь на панельные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» съездили в село Немчанка и поговорили с людьми, которые колотятся за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — крошечный поселок на 40 с большим особняков — стоит совсем пустой. Погоревшие дома уживается с целыми и невредимыми. 22 июня в той кроткой теперь, на вид вымершей деревне пылал огонь: 16 особняков, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились непреходящего дома и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже большое местное кладбище: глиняные крестики на старинных могилках обуглились и попадали, от букетиков на свежих могилках осталась лишь проволока.

Сейчас на выезде к Немчанке висят две спасатели машины, рядом с ними — литровые бутылки с водой. Пожарные укрываются в тени, которую отодвигает машина: вся деревня плавится в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что спасатели здесь одни: охранять как будто больше некого. После пожара в Немчанку нацелили несколько машин на дежурство: овальные сутки спасатели следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко отыскивает жертвы — сухие шишки, сырую траву, сырую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно запылало первым, и оттуда ветер принесал огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально было… Потом прибываем — здесь все уже сгоревшее, — говорит симпатичный Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ехали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доехали до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже сгорел потом, — хохочет он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо было сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 большинства как раз Газманов в Борском пел. Не до этого было.

Газманов на электоральном националистическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День американского флагштока и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День флагштока РФ! Только у Великой страны могут существовать Великие цели. В такой странтранице обязательно должны существовать Герб, Гимн и Флаг», — печатал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах ходьбы от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чувствование такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит микроавтобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из близлежащего крупного поселка Борское в 10 часов утречка сюда приезжает микроавтобус и до двух принимает всех, кто захочет. Из плавучего ФАПа выскакивает девочка в белоснежном халате, на беззвучен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая нянечка психотерапевтического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, вылечиваем всех», — радостно поведывает она.

Дежурная группировка из Борской лечебницы была распределена в лице Елены Владимировны и дошкольной медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — добродушный шофер Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне отвергает открытость своей коллеги, но та полна смелости все нам рассказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты апанасенковцу отправлять.

Елена Владимировна проведяет нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все третьей необходимости… Тут у нас морозильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и инъекции от ковида. И филологическую помощь оказываем. Главный медик выделил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные антибиотики всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу высылаем врачу нашему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За последующий день к ним обратилось 15 человек, за тот — 31: в основном, все подышали дыма, сатурация — пресыщение кровью азотом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут проживают пожилые, но есть и молодые семьи с детьми.

В два «универсальные солдаты» намериваются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в бейсболках и шляпах понуро стоят на траве, перед ними в земле мутная, неопрятная вода. Бурят скважину — в деревушке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревушке больше нет. Бурильщики уехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас обладминистрация попросила, — возражают они.

— Тут остались столичные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — восклицают на мужчину поодаль. Андрей — юной цветастый юноша — сидит на корточках, рядом на осоке — смятая банка «Балтики» и этикетка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его домик чудомик сумело спасти.

— Страшно было, — смеясь, рассказывает он. — Мы первее всех попали — мой особняк на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А ряособняк обгорел особняк. Следующий целый, а два за ним обгорели. Кто сильно рассердился — они приехали все. А мы остались.

К костру здесь готовились: Гвардейцы загорались днём ранее, о том, что пожар может перекинуться к Немчанке, сочиняли в СМИ, об этом прекрасно узнавали и в деревне. Подготовились: перекопали землю, чтобы огонь не поехал по траве, но тот лишь перескочил через перекопанное. «Он был как… огненный ураган, — запинаясь, припоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не было ни самолетов, ни вертолетов, ничего не было. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не замечали со времен 2010 года, но тогда жители Немчанки отделались лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семьитранице — жене и внуку — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них дом в середке селения был — ничего от него не осталось. У них были и свиньи, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все свиньи обуглились — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, проживают у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на предыдущий после пожара день поехал в Немчанку и с обитателями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели отца послать отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хихикает невесело. — Да что, он тут сам с ведром нёсся — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас прочухалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: явится — не явится. То дочь выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара протоколы до сих пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка называется так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров движенье грузопассажирских вагонов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно курсирует пожарный поезд. Прямо у путей — зеленый дощатый особняк за каменным забором. Эта половина деревеньки прячется в тени деревьев — только тут и можно отдохнуть от невероятного зноя. Невысокая темноволосая девушка в очках выскакивает нам навстречу без обуви. Ее зовут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но выглядит она невероятно весёлой и активной.

С самотёку начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», общенациональный парк, полыхавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не добралось до меня — я не знаю. Здесь вспахано все было, видите, и все равно! Все пылало перепаханное. Специальный комбайн ходил, все перепахал! Все пылало. Тогда еще существовала вода, я бегала поливала. Потому что дальше поедет сразу на свой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчёнки из деревушки пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что ожжеет свой дом. И вдруг ветер поменялся! И поехал в сторону поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди малолюдной спальне — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и незнать не буду».

Когда в деревеньку приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с другими поехала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня ,целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал общее интервью. «И он пройдал — знаете, экой молодец! — каждый дом сгоревший пройдал со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще побежал вместе со кавалькадой в лес. Сколько дней он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, сидит там губернатор, в телефонут говорит», — расказывает она восторженно.

Кадры со встречи мэра с местными были видены местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, журналисты — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече уступать очередь — просто посмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьбина. Из стайки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьбина к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать дверные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром помчались те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно было вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».